Кончики длинных пальцев с короткими ногтями постукивали по кожаному сиденью майбаха, тёмные глаза цвета горького шоколада безучастно смотрели на спешащих по своим делам пешеходов, полные, нейтрально накрашенные губы кривились в неком подобии улыбки. Сегодня её раздражало всё: пробки на дорогах, яркое апрельское солнце, пешеходы, наглым образом переходящие авеню между намертво вставшими машинами… но больше всего её раздражала необходимость присутствовать на праздновании дня рождения Арно де Монсальви.

Да, Алессандра Летиция симпатизировала харизматичному синеглазому французу, с нуля создавшему целую мафиозную структуру в Чикаго, где понятие "клан" было много ближе к действительности, чем "добропорядочный гражданин", но у неё были гораздо более важные, чем светская жизнь, дела на сегодня.

С вечера субботы всё пошло наперекосяк, как будто у старушки Судьбы разом закончились все подарки для неё. Помощник синьорины Маренеро не смог найти мисс Фэрчайлд, с которой нужно было провести переговоры о её участии в рекламной кампании, она сама не смогла договориться о встрече с мэром, а на принадлежащем ей новостном канале прошла непроверенная информация, из-за которой холдингу грозило серьёзное судебное разбирательство. Всё валилось из рук и разваливалось на глазах, а причина… о, причина была хорошо известна итальянке. Только вот сделать с ней ничего было нельзя.

Поэтому светский раут с аукционами, банкетами, концертами и кто его знает, чем ещё был Алессандре абсолютно не ко времени. И не к настроению. Однако то был день рождения Арно де Монсальви… даже не так: то был день рождения туза кубков, а это накладывало некие обязательства и на неё в том числе. К тому же на сём великом мероприятии планировалось появление обоих так нужных ей сейчас людей, а потому итальянка старательно засунула глухое недовольство собой и той ерундой, что творилась в её жизни, поглубже и отправилась за покупками. Ненавистный шоппинг раздражал её даже сильнее, чем иррациональное поведение Самуэля Фирса, а потому было совершенно неудивительно, что после него синьорина пребывала в ещё более отвратительном расположении духа, чем до того, и лучше всего это прочувствовала кожаная обивка салона майбаха, по которой женщина барабанила уже добрые минут тридцать.

Да ещё эти проклятые пробки!.. Даже с учётом того, что сегодня за рулём была не она, мёртвое движение раздражало невыносимо. Ну, конечно, можно было найти положительный момент даже в этом: на приёмы не принято приезжать к их началу, поэтому задержка была как раз уместна, но… лучше бы сегодня у неё всё получалось, иначе она… иначе… Лети не знала, что иначе.

Неприятная резь в животе неожиданно напомнила, что итальянка по своему обыкновению не завтракала и – по обыкновению же – забыла пообедать.

"Прекрасно! Просто прекрасно! Один бокал и ты свалишься с ног. Вот уж гости-то повеселятся", - в том, что предстоит выпить не один бокал за здоровье именинника, Алессандра даже и не сомневалась, а значит…

- Марк, -  окликнула она водителя, - у вас есть десятка?

- Мэм?..

- Есть у вас десять долларов, Марк?

Ничего не говоря, мужчина протянул потёртую, ещё 93го года выпуска банкноту, получив взамен хрустящую сотню.

- Обмен, - невозмутимо пояснила Лети.

Нимало не обращая внимания на изумленные взгляды, направленные на неё, вышедшую из стоящего в плотном кольце других автомобилей майбаха, одетую в Badgley Mischka из ещё даже в магазинах не появившейся осенней коллекции, синьорина Маренеро купила на углу два хот-дога – ну, конечно, с кетчупом и горчицей, что за вопросы! – вернулась в машину и сунула один Марку.

- Ешьте. Вы же сегодня целый день со мной, наверняка и крошки не успели перехватить, - мимо ушей пропустив слова благодарности водителя, она забавно наклонилась в сторону, по-лебединому вытягивая шею, чтобы в случае чего жертвой возможных случайных неприятностей стала бежевая кожа салона, а не платье, в котором ей предстоит появиться у де Монсальви, и тут же приступила к своей сосиске.

Будь благословенна Америка, страна вредной пищи на каждом углу!

После съеденного хот-дога жизнь показалась итальянке куда как приятнее. Сразу вспомнилось и то, что на аукционе будут представлены работы Одри Кавасаки, творчество которой она любила, и что планируется присутствие нужных ей людей… к тому же регулировщики, по-видимому, вспомнили, в чём заключалась их работа, и движение медленно восстанавливалось.

Алессандра Летиция улыбнулась лежащему рядом подарку для Арно де Монсальви и напомнила себе, что жизнь всегда ровно такая, какой её делает сам человек, а значит и собственное счастье находится только в её руках.